Тринадцатый арбитражный апелляционный суд оставил в силе решение нижестоящего суда, который отказал конкурсному управляющему «Трансаэро» в привлечении экс-топов и владельцев авиакомпании к субсидиарной ответственности.
В тексте судебного акта достаточно подробно приводятся мотивы отказа в привлечении к субсидиарной ответственности и применительно к вменяемым спорным сделкам и эпизодам указывается на отсутствие доказательств по влиянию и связи ответчиков с ними, констатировал Андрей Дроздов, адвокат Адвокатской конторы «Аснис и партнеры».
По его словам, отдельно по нескольким ответчикам указывается на отсутствие их работы, влияния и формального вхождения в один из профильных комитетов СД компании, принимавших некоторые спорные решения. Это подтверждает позицию в практике о необходимости установления конкретных фактов влияния ответчиков по таким делам на вменяемые решения органов управления должника.
В судебном акте, продолжил он, прослеживается применение позиций КС и ВАС относительно возможности различной правовой квалификации тех или иных доказательств в рамках различных видов судопроизводств, что однозначно стоит оценить положительно для практики, так как границы преюдиции судебных актов нередко необоснованно расширяются в части правовых выводов, а не установленных фактических обстоятельств.
Суд также справедливо применил выработанный ВС РФ подход по стандарту доказывания в споре о привлечении к субсидиарной ответственности, указав на отсутствие ясных и убедительных доказательств вины ответчиков, что более чем отвечает требованиям к распределению бремени доказывания и состязательности по такого рода спорам в силу их экстраординарности. В противном случае создавался бы риск привлечения к субсидиарной ответственности неограниченного числа лиц, пояснил Андрей Дроздов.
«Важной для практики является и позиция суда о применении срока давности по требованиям о взыскании убытков и основному требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, основанная, в том числе, на установленных судебными актами фактах осведомленности заявителей о спорных, по их мнению, финансовых операциях на определенную дату, а также на процессуальных действиях самих заявителей. В практике нередко встречаются случаи исчисления сроков давности по схожим требованиям без учета даты фактической осведомленности заявителя о совершении спорной сделки / вменяемого неправомерного действия», — комментирует Андрей Дроздов.
В условиях, когда в практике существуют случаи расширения судами момента начала течения срока давности по схожим требованиям, очередное закрепление такой позиции является положительным, заключил он.